Раздавленные кремлёвской стеной(президентский полк)(55) - luden1. Раздавленные кремлёвской стеной(президентский полк)(71) Раздавленные кремлевской стеной 53

Циркуляционные насосы

Первое полугодие потихоньку шло к завершению, а служба шла своим чередом. Но происходили в жизни роты существенные перемены. Так однажды, после дождичка в четверг, старьё снова поссорилось с брусками. Это если мягко выразиться. История ссоры была запутанной и началась со странных событий. Средне уверенный брусок, Саша Ручников, имеющий прозвище Рядовой Сруч, решил сблизиться со старьём. Сближение происходило по примитивной схеме: вечерами Саша подходил к старью, имея при себе всякие ништяки в виде бисквитных рулетов, копчёных кур и прочих вкуснях. Благодаря подношениям, Ручникова не прогоняли: старьё относилось к Сашиным попыткам сближения холодно, иногда даже откровенно высмеивало его, но вкусняшки делали своё дело. Зачем Ручникову нужно было это сближение? Ну, наверно таким образом он рассчитывал обрести полную уверенность, которой ему так не хватало(напомню, что у Саши был статус частично расслабленного бруска). Вообще Сруч был довольно глуп: несложно догадаться, что вместо роли уверенного бруска, ему пришлось примерить на себя странную роль старьёвской шестёрки. Старьё-то стало относиться к нему довольно терпимо, а собратья-бруски начали Сашу почти презирать.
По прошествии некоторого времени Ручников осознал, что всё пошло не так: вместо обретения уверенности, получилась козья морда. Эта ситуация его сильно разозлила, он начал ссориться с брусками, объясняя им что-то невнятное. Бруски в ответ огрызались, называя его «подлизой». Ситуация разрешилась сама собой, неожиданно для всех. К тому времени бедный Саша стал жутко раздражённым, продолжал с хмурой настойчивостью сидеть со старьём, но всё его откровенно бесило: и старьё, и бруски, и вся эта ни к чему не приводящая суета. И надо же было в эту пору Заливкину повздорить с другим средне-уверенным бруском, Домниным Андреем. Ссора была основана на том, что вышеупомянутый брусок ближе к концу полугодия обрёл некую уверенность среди своих собратьев и стал вести себя соответственно. Старьё Домнина не расслабляло, поэтому обратилось сразу ко всем брускам с претензией. Предъявителем претензии выступил Дима Заливкин и произошло всё во время очередной посиделки с участием Сруча.
Конфликт начался с болтовни, в ходе которой старики высказывали полушутливые претензии за расслабленных брусков, в том числе, за Домнина. В принципе, никому не хотелось обострять ситуацию, учитывая близость неизбежного дембеля. Никому, кроме Заливкина, не отличавшегося остротой ума. Дима незаметно распалил себя и многих остальных, разнервничался, раскричался и докричался до того, что решено было провести общий сбор старья и брусков, с обсуждением назревших проблем. Ручников что-то бормотал, пытаясь как-то оправдать Домнина, но у него ничего не выходило. К тому же, представлять брусков Саша не был уполномочен, уверенности не хватало.
Так незаметно, полушутливая перепалка переросла в серьёзную разборку, требующую собрания всех брусков и стариков. Происходило сие действо прямо в кубрике роты. Молодняк и убогие, как раз сидели на взлётке и подшивались. Пестун обратился к Борщенёву, считавшемуся основным из брусков:
- Вася, на каком основании расслабили Домнина?- на это Вася вежливо ответил:
-Ну как… На Андрюху не рожают, но это пока. Мы относимся к вам с уважением, но в будущем мы его расслабим, потому что он нормальный чувак…
- Да? Это ваше право, в будущем. Но он уже и сейчас вон, расслабленный весь, - заявил Заливкин,- я вот думаю, что вы все просто охренели! – распалялся Дима. Слово за слово, старьё изрядно разозлилось на брусков, хотя те и были предельно вежливы. Повторюсь, большая часть старья не хотела этого конфликта: Атронюк, Ерасов, Колесников и Цукатин так и вовсе ушли с «собрания», усевшись неподалёку на шконках и изредка со смехом комментируя происходящее. Заливкин распалялся всё сильнее, Пестун с Барановым почему-то решили его поддержать. Секрет Диминой злобы был прост: он сам непонятно как стал уверенным, за счёт врождённой агрессии и командирско-собачьих навыков, поэтому завидовал Домнину.
Короче говоря, конфликт созрел, словно чирей и неожиданно для всех прорвался. Безмозглый Заливкин вдруг обратил взор на Ручникова:
- Саша, вот ты нормальный малый, ты как скажешь – Домнин не при..уел ли?
- Да ладно, Дима, Андрюха нормальный, что тут говорить… Ну мож мы и расслабились, ну мы теперь всё поняли и будем жить попроще…
- Да? – недовольно сказал Дима, - а мне кажется всё не совсем так, - Заливкин выдержал паузу и выдал то, что от него никто не ожидал:
- Давай, Саша, тащи сюда гриф от штанги и как следует нае…ашь Домнину по ногам, - почему-то Заливкину надо было долбануть именно по Домниновским ногам. Неясно, как именно эта идея зародилась в Диминой голове, учитывая то, что бить кого-то грифом от штанги по ногам, пожалуй было слишком круто. Даже Пестун, державшийся до того гоголем, вдруг растерялся и хотел что-то сказать, но не успел. Вместо него снова высказался Заливкин:
- Давай, Саша! Бегом за грифом! А ты, - он грубо указал на Домнина, - жди здесь, ща будем тебе ноги ломать…
Наверное, Пестун с Барановым не позволили бы Диме ломать чьи-то ноги, да он и сам наверное не стал бы. В любом случае, Ручников не пошёл никуда, ни за грифом, ни за гантелей. Вместо этого он издал крик, глядя на Заливкина бешеными глазами:
- Что, бля, старьё, в шизу решили ввести, да?! Вам шиза нужна?! -уверенный Дима уже осознал свою ошибку и готов был, имея на своём лице гордо-покровительственное выражение, простить всех, пока не поздно. Но к этому моменту время для «пока не поздно» уже вышло и вместо привычной вычурной мимики, главное место на лице Заливкина занял прилетевший невесть откуда кулак Сруча.
Удар у Саши Ручникова был очень силён, по скромным солдатским меркам, поэтому Дима улетел, словно воробышек куда-то вглубь кубрика, скрылся из виду и долго после этого не показывался.
В назревший конфликт тем временем вмешался Андрей Баранов. Напомню, что этот тупой старший сержант был громилой, двух метров ростом, с широченными плечами и красной круглой мордой. Визуально он казался намного крупнее Саши. Поэтому, получив причитающийся ему удар по роже, Андрей не улетел никуда подобно Заливкину, а просто повалился на грядушки шконок и аккуратно сполз на пол.
Сидевшие в стороне и не вмешивавшиеся в конфликт старики, активизировались, поняв, что дело приняло серьёзный оборот, ведь политика невмешательства могла стать причиной подрыва авторитета. Сделав выбор в пользу сохранения уверенности, первым в драку вмешался Сергей Атронюк. Собственно, боевого рвения у него заметно не было, скорее он пытался мирно разрулить конфликт. Сергей подошёл к Ручникову с серьёзным выражением лица и хотел сказать что-то, наверняка очень важное и нужное. Но Саша не был настроен на диалог, поэтому, едва заприметив движение со стороны Атронюка, сразу же сделал боксёрский выпад в его сторону. Сергей, как ни странно, увернулся и всё закончилось бы хорошо, не нанеси Сруч второй удар. Не могу сказать, куда именно целился Ручинский, но попал он Атронюку в затылок, правда чуть сбоку, вскользь. Не знаю уж, что за талантище такой был у Ручинского, но каждый его удар, достигший цели, оставлял после себя впечатляющие последствия. Так несчастный Сергей, получив по затылку, крутанулся на месте и плашмя упал на пол. Ноги его затряслись мелкой дрожью, изо рта повалила пена. Со стороны казалось, что Атронюк вот-вот отдаст Богу душу.
Мне так понравилась эта битва, что я сидел(напомню, что во время описываемых событий я подшивался вместе со всеми слонами, пузырями и всякими убогими) молча, широко раскрыв рот. Кроме меня болельщиков хватало: многим понравилось избиение опостылевших стариков. Правда, пузыри скоро опомнились, запретили слонам смотреть на дерущихся, ну и сами отвернулись.
Почему-то никто больше из «нейтральной» компании в драку не полез. Зато к Ручинскому рискнул сунуться Пестун. Ему повезло больше других: Саша ударил не по роже, а всего лишь в грудь. После этого, остальные бруски подбежали и кое-как утихомирили Ручинского. Инцидент сошёл на нет.

Как ни странно, тупой Саша Ручинский добился поставленной цели: ему удалось завоевать долгожданный авторитет. Собратья простили Саше все грехи, полюбили его. Старьё тоже простило Сруча, но в посиделках он больше не участвовал. Состоялся очередной, ставший уже привычным, сбор старья с брусками, на котором что-то было решено, был достигнут какой-то нейтралитет.
После побоища старьё присмирело, зализывая раны. Баранов постоянно заступал на “Хижину”, где отлёживался целыми днями. Он был похож на того Терминатора, который был в конце второй части знаменитого одноимённого фильма: одна половина лица нормальная, человеческая, а вторая – похожая на чёрт знает что. Правда, если у Терминатора чёрт знает что, торчащее из-под лица, было металлическим скелетом, то у Андрея оно было просто распухшим, посиневшим мясом. Глаз скрылся в глубине ужасных синюшно-красных складок, нос заплыл, верхняя губа уродливым козырьком нависала над нижней. Заступать с Барановым в караул стало хорошо. Он лежал и думал всё время, забыл даже о всех своих привилегиях уверенного старого. Такова сила волшебных люлей.
Атронюк отделался кратковременной потерей памяти и обычными для сотрясения мозга проблемами. Непосредственно после побоища, очнувшийся Сергей долго не мог понять, где он, кто он и зачем он, а потом ещё в течении нескольких дней не мог вспомнить самой драки со Сручем, если это избиение можно назвать дракой.
Заливкину и Пестуну удалось обойтись синяками и униженным достоинством. Они так же как и Баранов стали молчаливыми, задумчивыми, как бы говоря всем своим видом: « мы для вас – жизни положили, себя не жалели, жили по понятиям, а вы – вон как с нами…» Тут стоит сказать, что среди младших призывов мнения по поводу драки разделились: кто-то сочувствовал старью, кто-то брускам. Лично я никому не сочувствовал. Мне нравилось, что старьёвские рожи были разбиты, это грело мне душу, но и брускам я не симпатизировал. Вот если бы Ручинский так же настучал по лицам брусков, это было бы и впрямь замечательно. А если бы Сруч вообще поубивал всех вышеупомянутых, а потом покончил с собой… Конечно, такое пожелание было чрезмерно жестоким, не говорящим в мою пользу, но этот расклад мне подходил больше всего...продолжение следует

Я был жесток всего лишь в своих мыслях. Старьё же, зализав свои раны, вспомнило, что служить осталось считанные дни и решило напоследок отвести душу. Решено было провести обряд, популярный среди военнослужащих Президентского Полка, именуемый «Катанием На Жопе». Главными участниками катания предстояло стать убогим старикам, суть же происходящего сводилась к следующему: в больших сорокалитровых ведрах, называемых, как помнит читатель, «ракетами», набивалась пена, которой заливалась вся взлётка. После этого убогого старика брали за ноги и за руки и с разбегу бросали на пену, дабы он скользил в каком-нибудь направлении.
Выбрав подходящий день, уверенные старики прокатили на мыльной пене нескольких убоганов. Смотреть на унизительную процедуру было неприятно, но не отворачиваться же? Особенно обидно было смотреть на то, как прокатили Сашу Курчевского. Тот перенёс экзекуцию стоически и как только его оставили в покое, отошёл в кубрик, снял мокрую одежду, переоделся, после чего начал с невозмутимым видом ковыряться в тумбочке. Я выбрал момент, подошёл к Саше и как мог выразил сочувствие:
- Ну как ты, Саш? Достали тебя эти козлы? Не парься. Все нормальные люди понимают, что ты человек, а они – ушлепаны. Мерещится им, что они что-то из себя представляют.
- Спасибо тебе… Да я не парюсь. Мне одна забота – домой побыстрее уехать. У меня там жизнь, друзья, родные. Мнение этих ублюдков меня не интересует. Странно конечно: что я им сделал? Бабок не занимал, не стучал, не подставлял. Служил спокойно, ни на что не претендовал. То, что я из другой роты?.. Странно – взяли, прокатили.
-Ну так мозгов то нет ни у кого. Для того чтобы что-то понимать, это же мозги нужны. А их то как раз и нет.
Я видел, что Саша Курчевский и впрямь не слишком парился. Но кое-кто из стариков был очень обескуражен. Заодно с убогими стариками по мыльной пене проехался убогий брусок Берников Денис. Он тоже не стушевался из-за этого, даже выражение лица не поменял. Наверно у Дениса выработался иммунитет на разнообразные унижения, ему постоянно перепадало по шее, на заднице он катался не в первый раз. Так же его неоднократно «заливали», была и такая процедура для опускания убогих: ночью в сапоги солдата заливалось по ведру воды. Так же водой поливалась лежащая на табурете одежда, иногда могли до кучи вылить ведро воды прямо на голову. В особо тяжких случаях вода заменялась мочой, для чего всем слонам роты приходилось мочиться в ведро. Правда, до такой жести доходило редко.
После катания, убогие почти каждый день заливались. Старьё принялось усиленно бухать, где-то доставали травку, курили её и потом бегали по располаге с дикими воплями. Андрей Баранов любил затянуться косячком и заорать в полный голос:
- Дурка!!!
Казалось бы, уверенным пора успокоиться, но не тут то было. Тем более, что в самом разгаре была так называемая «стодневка»: когда служить старью оставалось ровно сто дней, в силу входили некоторые правила, порождаемые, как это водится дибильными традициями Президентского Полка. Так например, если повседневно старики требовали от молодых для себя сигареты «Золотая Ява», иногда «Уинстон» или «Честерфилд», то с началом стодневки каждому уверенному старику полагалась одна дорогая сигарета: «Собрани», «Кофе крем», ну или какая-нибудь подобная дрянь. Такую сигарету полагалось подписать особым образом, ручкой с золотыми чернилами. Не помню, что именно следовало писать на сигарете, но там точно было количество оставшихся дней. Один-два старика так полюбили дорогие сигареты, что потребовали их для себя на каждый раз, вместо «Золотой Явы». И было это очень накладно.
Помимо дорогих сигарет, уверенные требовали для себя энное количество банок сгущёнки, подшивать их требовалось особого рода подшивой, представляющей собой кусок подшивочной ткани, размером с приличное полотенце. Ткань эта сворачивалась много раз, в верхний край как обычно вставлялась проволока, именуемая жилкой. Я уже описывал этот нелепый процесс, поэтому скажу только, что на вышиваемую обычно по углам подшивы паутинку, требовалось сажать теперь, ни много, ни мало, а паучков. Паучки вышивались красными нитками, особой реалистичности при их изображении не требовалось, но сам ткацкий процесс с появлением этих членистоногих усложнился очень сильно. Количество паучков должно было быть равным количеству оставшихся дней службы. Вот сидишь бывало, вышиваешь 80, 90 или 100 паучков и диву даёшься сам на себя и на окружающий сумасшедший детский сад.
На стодневку заметно возросло количество разных мероприятий и традиционных безумий. В обычной армии старьё, насколько я знаю, отбирает сливочное масло у молодых, в столовой. В Президентском Полку масло никому нужно не было, а на стодневку и того пуще: все старики собирали положенные им масляные кружочки, нанизывали их на столовый нож, как на шампур и заставляли всё это сожрать одного из уверенных пузырей. Вот хочу я спросить читателя: доводилось ли вам блевать сливочным маслом? Вряд ли. А вот уверенным пузырям из нашего полка доводилось прямо-таки прекрасно блевать сливочным маслом. Тут уж, как сказал бы лесничий Хагрид из знаменитого фильма «Гарри Поттер»: "…хорошо, что не застревает…"
Весьма примечательным событием стал «День Пузыря», являвшийся частью стодневки. Обычный был день, приходился он то ли на стодневное начало, то ли на какое-то другое время. Суть заключалась в следующем: старьё и пузыри менялись местами на один день. Старики готовились к этому дню изо всех сил: заранее заготавливали блоки «Золотой Явы», много жвачек, сгущёнки и всякого такого. Во время Дня Пузыря было на что поглядеть: старьё и отжималось, и рожало, и порядок наводило… Правда, по настоящему унижать кого-то пузыри побаивались: День Пузыря, это всего лишь один день… Спешу заметить, что полноценного Дня Пузыря у нас в роте не получилось: старьё потерпело до обеда, поражало и поржало чуть, затем старики шизанули и всё собственно на этом. Пузыри очень обиделись из-за такого сокращённого Дня Пузыря, говорили, что это убого, недостойно и т.д. Должен был быть ещё «День Слона», но его тоже отменили. Пузыри после всех этих отмен перешёптывались, говорили, что старьё-то – убогое.
Оставалось чуть меньше месяца службы старикам, когда в роту приехали младшие сержанты из Купавны. Дело было в том, что те немногие, отправленные полгода назад на Полковую Школу, учиться на сержантов, возвращались в родной батальон тогда, когда в Купавну прибывали молодые солдаты.
Так совпало, что младшие - это были ни много, ни мало, а пузыри. И пузырями им предстояло оставаться около трёх недель. Разумеется, старьё сразу же вспомнило об этом и решило отыграться на сержантах по полной программе. Младшим надлежало проставиться, попытавшись за три недели как-то возместить весь недостаток внимания к старикам, возникший за полгода. Ещё младшие должны были особенно люто следить за порядком в роте, гораздо лютее, чем остальные пузыри. Последний пункт обязанностей, очень отразился на нас, слонах. За полгода мы попривыкли к пузырям, порядок наводили быстро и, как говорится, эффективно. Били нас конечно, качали и всё такое, но новые сержанты обрушились на наши головы, как гром среди ясного неба. Мы забегали в пять раз быстрее обычного.
В моём, первом взводе, был младшой, приехавший в роту с травмой. Не помню, что именно с ним случилось, но батальонная врачиха настояла на постельном режиме. Звали парня Сергеем Кротковым. Так вот, этот Сергей, прямо лёжа на шконке, ухитрялся рулить порядком в своём взводе. Спрятаться от него было невозможно, он крутился на своей кровати волчком, видел всё и везде. Правда, ударить табуретом как все остальные уважающие себя пузыри он мог только с известной оговоркой: к нему надо было подойти, подать табурет, потом подставить башку и отхватить как следует по черепу.
От старья младшие получали по полной программе. Стоило старику увидеть соринку под какой-нибудь шконкой, младших тут же заставляли ползать под кроватями кругами, начищая пол собственной одеждой. Что после такого ползания случалось с нами, слонами, думаю ясно. Наши черепа трещали так, что мозги готовы были вытечь через уши. За всё, что только можно придумать, младшие вечно проставлялись. Копчёные куры, рулеты и газировка с прочей глутаматовой дрянью, заменили старью привычную человеческую пищу.
Апофеозом старьёвской ненависти к младшим стало избиение Колесниковым Сашей, мегауверенным старым, несчастного убогого младшого, Солкина Сергея. Чем последний прогневил Сашу, я забыл, помню только, что Сергей в тот день был дежурным по роте. Может Колесников остался недоволен тем, как сержант следит за порядком в роте?.. Саша зажал Солкина в угол и как следует избил, орудуя кулаками изо всех сил. Ну избил и избил, казалось бы ничего особенного в этом нет. Любого слона возьми, так его обязательно кто-то только что избил. Да и пузырям избиения не были в диковинку. Но в случае с Сергеем всё пошло не по плану: он после экзекуции почему-то побледнел, потом даже посинел, а затем и вовсе начал терять сознание. Отволокли страдальца в санчасть, откуда он отправился на "скорой" в госпиталь. Там ему поставили диагноз "разрыв селезёнки". Селезёнку вырезали, Серёжу комиссовали.
Уверенный Саша Колесников после случая с Солкиным сперва ходил гоголем, смеялся всё время. Через пару - тройку дней он помрачнел, а ещё через несколько дней уехал в Дисциплинарный Батальон. Есть такое жуткое место, дисбат, о котором очень дурная слава идёт. Там Колесникову надлежало отбыть, в качестве наказания пару лет. Напомню, что на тот момент Саше и всему прочему старью оставалось служить две недели. В принципе, с точки зрения вечности, что две недели, что два года - всё одно. Но меня факт отъезда в дисбат, фактически за несколько дней до дембеля, поверг в состояние шока. Честно сказать, даже рваная селезёнка несчастного Солкина померкла в моих глазах на фоне такого наказания, хотя, это конечно от малодушия.
После случившегося с Солкиным и Колесниковым, младших, равно как и всех остальных, старьё больше не трогало. Ну разве что прокатили на попе по взлётке того самого Сергея Кроткова, которому прописан был постельный режим. В чём-то там Серёжа провинился перед старичками, чем-то насолил. Напомню, что целью катания по взлётке было унижение, а прокатившийся считался опущенным. В случае с Кротковым всё было запутанно: старьё его вроде как и опустило, но собратья по призыву, т.е. бруски, опущенцем его после катания решили не считать. Был он взвешен и найден достаточно тяжёлым. Почему-то мне запомнилось это зрелище: Серёгу прокатили на мыльной пене, запустив за руки и за ноги, он проехался, потом встал с пола, весь в мыльной пене, и что-то довольно бормоча себе под нос, с улыбкой побрёл в умывальник. Честно сказать, такое катание, да ещё с не засчитанным результатом, было далеко не самым ярким происшествием армейских будней. Но мне врезался в память мыльный Кротков, встающий с пола и довольно улыбающийся. Что-то он собой в этот момент олицетворял, а вот что именно, непонятно. Квинтэссенция неизвестно чего...продолжение следует

Предыдущая часть... Заступали в кухонный наряд по выходу из караула. Обязательно нужно было очень тщательно пересчитать посуду, проверить всё на чистоту. Так как…

Latest Links Processed

Инна обратилась с болью в груди. Она перенесла несколько операций, после чего состояние ее только ухудшилось. И она перешла на лечение народными средствами. ...

Уважаемые читатели! Я рад тому, что повесть привлекла к себе внимание. На разных сайтах я прочёл много отзывов, как одобрительных, так и не одобрительных. Отзывы - хорошая вещь, но вчера я обнаружил вдруг, что за всё время повествования не рассказал как следует о том, что такое "вспышка с тыла!"
"...Если б знала ты, малышка,
Что такое с тыла вспышка!
Вспышка справа, вспышка слева,
Ты б наверно... удивилась..."
Был такой стишок, в самые разные времена, в самых разных родах войск.
Меня и удивило: как это никто не заметил столь важное упущение в моём повествовании? Сам то я знаю, почему не рассказал миру про вспышку: после армии понятие вспышки с тыла столь надёжно закрепилось в моём мозгу, что я не представляю, как это кто-то может про неё не знать?

В один из первых дней службы, мы познакомились со старшиной Бубенцовым. Помнится, младшие только и говорили, что про приезд этого самого старшины. Как выяснилось, приехать он должен был с вступительных экзаменов в личную охрану президента. Вечером одного дня, Бубенцов приехал. Это был не слишком высокий человек, очень спортивного телосложения. Он прошёлся перед ротой и все могли наблюдать его разбитое вдребезги лицо, говорящее о том, что экзамены прошли успешно. Позже я узнал, что критерии отбора в личную охрану президента примерно такие же, как и в краповые береты.
Для нас, черепов, приезд Бубенцова ознаменовался довольно-таки приятным событием: этот человек был очень увлечённым спортсменом, потому отлежавшись пару дней после экзаменов, он принялся ежедневно, самостоятельно проводить утреннюю зарядку. Само собой, остальным сержантам это не слишком понравилось, так как Бубенцов настаивал, чтобы во время зарядки присутствовали все, без исключения. Так что, на зарядку мы выходили не по взводам, а сразу всей ротой. Начинал Бубенцов всегда с пробежки, причём всякого рода гусино-лягушачии хождения он не приветствовал. Сам старшина бежал впереди всех. После того, как мы прибегали на плац, он выстраивал роту и все должны были повторять те упражнения, которые делал он. Так например, он мог отжиматься, при этом громко считая вслух: «раз, два, три, четыре и т.д.», соответственно, все должны были повторять за ним.
Примерно в эти же дни, во время теоретической подготовки нам дали под запись конспект по стрельбе и тактико-техническим характеристикам автомата АК-74. Необходимо было наизусть выучить в первую очередь меры безопасности при стрельбе. «… Не приобретать привычки целиться в людей и не позволять, чтобы целились в вас…» Помню, два сержанта всерьёз поссорились, один утверждал, что говорить надо: «шутя целиться в людей», а другой считал, что говорить надо просто: «целиться в людей».
Вообще, скоро я заметил, что сержанты живут друг с другом кое-как. Так младшой из соседнего взвода, по фамилии Бугорков, по кличке Буга, третировал всех без исключения, в том числе и многих младших. Правда, младшие старались устраивать свои разборки с глазу на глаз, так чтобы ни мы, ни старые не видели. Но утаить всё им конечно же не удавалось.
Раз уж я упомянул Бугоркова, значит стоит немного описать эту колоритную личность. Этого младшого терпеть не могли почти все, в том числе и другие младшие, что же до нас, самых молодых – мы его просто ненавидели. Я даже сегодня, по прошествии десяти лет, благодарю Бога за то, что в первые мои 20 дней, Буга был не в моём взводе. Это был, а скорее всего где-то есть и сейчас, совершенно аморальный, патологически грубый и злобный тип. Весь второй взвод сошёлся во мнении, что этот человек воспитывался в конюшне, а может и в свинарнике. Грубое, свирепое лицо Буги, без малейших признаков интеллекта, я не забуду никогда. Лицо той девушки, первой юношеской любви, давным-давно стёрлось из моей памяти, за ненадобностью, но эта харя, с выдающимися вперёд челюстями и носом, низким, скошенным лбом, ещё не скоро покинет просторы моего мозга. Буга был похож на злобного, карикатурного бабуина, на которого напялили военную форму… Если ему что-то в ком-то не нравилось, то он подходил к несчастному, неугодному ему человеку, весьма своеобразно кривляясь, переваливаясь с ноги на ногу, раскачивая из стороны в сторону своей тупой башкой, при этом злобно пыхтя и проводил жестокую экзекуцию. По сравнению с Бугой, Забелин был нежным мальчиком, с ангельским характером.
Прослужив в армии всего несколько дней, я стал замечать за младшими из своего взвода, что те часто и встревоженно шепчутся о чём-то между собой. Конечно, мне всегда были интересны секреты младших, я пытался прислушиваться к их перешёптываниям, впрочем совершенно безрезультатно. Из разговоров младших я понял лишь одно – чаще всего обсуждают Нехлюдова и Бугу. Мало того, как то раз, отпросившись в туалет во время изучения строевой песни и обязанностей дневального(Лаврухин часто в качестве поощрения, за хорошо выученную писанину, отпускал солдат в туалет на три минуты), я стал свидетелем сцены избиения Сваровского Бугой. Буга зажал несчастного в углу возле раковины и повторяя без конца:
- Что, пи…р, любишь черепов расслаблять, да? Жалеешь черепов, да, пи…р? – сажал ему удар за ударом в печень.
Я сделал вид, что ничего не вижу и проскользнул мимо младших к унитазам, благо те находились в отдельной от умывальников комнате. Когда я шёл обратно, Буги в комнате для умывания не было. Там стоял только Сваровский, полоща рот в раковине и умываясь. Я снова захотел проскользнуть мимо, «ничего не видя», но младшой окликнул меня:
- Воробей! Поди сюда… - я подбежал к Сваровскому и собирался уже отрапортовать привычным образом, но тот сморщился и замахал на меня рукой.
- Не надо… не надо… При всех и во взводе – чтобы всё по уставу, а то п…ды получишь, а наедине можешь нормально со мной говорить. Ты короче, о том, что видел – никому чтобы ни слова, понял? Буга у нас считает себя самым уверенным, пи…р вонючий, здоровый сука, бычара вонючий!!! Я на него срать хотел, если я вижу, что ты нормальный пацан, делаешь всё чётко, я тебя лишний раз опиз…лять не буду, без причины. Ты только х..р не забивай, на то что я тебе говорю, делай всё побыстрее и всё будет хорошо…
- Да, - ответил я, - я заметил, у тебя всё по справедливости.
- Ну вот, - продолжил Сваровский, - а этот вонючий Буга, считает что я должен быть таким же пи…ром, как он. Короче – никому ничего не говори. Это наши разборки.
Я уверил Сваровского, что никто не узнает о том, что я видел и побежал во взвод...(продолжение следует)

luden1 в Раздавленный кремлёвской стеной

«…Призраки далёкие земли
Поросли кладбищенской травою.
Ты же, путник, мёртвым не внемли,
Не склоняйся к плитам головою… »
С.Есенин. Золото холодное луны.

Я проснулся в пять утра. «Саша, вставай»,- сказала мама. Я открыл глаза, посмотрел на стену и потолок, отметив про себя, что в следующий раз я не скоро их увижу.

Мам, зажги настольную лампу,- попросил я.

В аквариуме на стене спокойно плавал карась, на столе стоял магнитофон. Ничто не говорило о предстоящем мне сегодня отъезде на два года, в армию.

В зале горел свет, было как-то суматошно. Я держался весельчаком, стараясь всех рассмешить, нёс всякую чушь о том, что буду всё же служить в Москве, не за тридевять земель, в ответ на это родственники согласно кивали головами. Мама наложила мне в сумку продуктов, всякой «необходимой» мелочи. Я включил магнитофон и послушал песню "Дельфина", на счастье, потом выключил магнитофон и мы вышли из дома, грустной процессией, направляющейся на трамвайную остановку.

В трамвае я продолжил свои попытки всех развеселить. Папа натянуто улыбался, выслушивая мои шуточки, Мама тайком вытирала слёзы. Трамвай ехал медленно, но вот он довёз-таки нас до военкомата.

В военкомате Папа сунул мне в карман мятные конфеты, я поговорил немного с родственниками и незнакомый, полный, лысеющий мужчина, равнодушным жестом позвал меня к выходу, после чего ему пришлось, явно через силу, ждать пока все меня пообнимают на прощание.

Я вышел на крыльцо. Возле ворот стоял УАЗик. На улице было холодно, промозгло. Я сел на переднее сиденье, рядом с лысеющим мужиком и мы быстро покатили по сонному городу к обл. военкомату. В обл. военкомате мне было указано, куда идти и я прошел в странное помещение, похожее на общественный туалет, где два солдата осмотрели мои шмотки и забрали то, что «нельзя». «Нельзя» было шоколадкой и варёной колбасой. Мне, как и другим призывникам, было не до таких мелочей.

После досмотра я был направлен в мрачные полуподземные казематы, где стояли скамейки, с нацарапанными на них глупыми надписями и висел российский флаг на обшарпанной стене, повышая изо всех сил патриотический настрой тех несчастных, что сидели на вышеупомянутых скамейках. Все находившиеся здесь, должны были служить в одном полку со мной, как я понял. Президентский Полк. Месяц назад я прошёл мед. комиссию и меня зачислили в ряды Президентского Полка. И вот теперь я сидел в душном помещении, не зная о чём думать. Народу было много, все держались в основном компаниями, этакими кружками, из которых доносились крики и смех. Кое-кто сидел сам по себе. Особенно выделялся на общем фоне, малый с разбитым лицом, накренившийся к полу, грозящий упасть со своей скамейки...(продолжение следует)

Раздавленные кремлёвской стеной(президентский полк)(55) - luden1. Раздавленные кремлёвской стеной(президентский полк)(71) Раздавленные кремлевской стеной 53

Similar Articles Added Earlier

Similar Articles Added Today

Latest Links Processed

Популярные статьи

Последние статьи

Разделы

Страницы

Спецпроекты

Контакты